Тонкие красные линии. Что стоит за участием КНДР в войне России против Украины

Тема северокорейских солдат, которые якобы должны появиться на фронте, регулярно возникает в средствах массовой информации. Она особенно ярко вспыхнула сейчас, когда о ней, с одной стороны, заговорили министр обороны Республики Корея Ким Ен Хен и украинский президент Владимир Зеленский, а, с другой, Владимир Путин предложил Госдуме ратифицировать договор о «всеобъемлющем партнерстве» с Пхеньяном, предполагающий взаимную военную помощь. Хотя, конечно, оба режима не являются образцами исполнения взятых на себя международных обязательств — все будет зависеть исключительно от личного интереса диктаторов.

• Происходящее на первый взгляд выглядит очень серьезным обострением. Хотя в нем есть и много странного, свидетельствующего скорее о том, что мы имеем дело скорее с очередной «красной линией», нарисованной путинским режимом, чем с серьезными намерениями.

Похожим образом Путин в сентябре заявлял, что основанием для применения ядерного оружия будет служить нападение на Беларусь или массовая атака беспилотников по территории России. Однако с того времени ВСУ несколько раз атаковали российскую территорию более чем ста дронами одновременно — и в Кремле это попросту молча проглотили.

Конечно, есть серьезные аргументы «за» то, что в Корее смогут пойти на подобную авантюру. В конце концов, северокорейские солдаты в 70-80-е годы принимали участие в целой череде африканских конфликтов, иногда воюя даже друг против друга. А мадагаскарский президент Рацирака с их помощью подавил восстание в стране в 1991 году.

Правда, после смерти Ким Ир Сена и экономического кризиса в КНДР практика экспедиционных корпусов сошла на нет. Однако, что мешает Ким Чен Ыну показать себя продолжателем дела своего деда? В конце концов, помогая России снарядами и ракетами, почему бы ему и не отправить какое-то количество от своей миллионной армии на украинский фронт? Тем более, что Корейская народная армия, осознавая свое техническое отставание от Южной Кореи, делает ставку на подготовку штурмовых отрядов и спецназа, приспособленных к диверсиям в тылу врага — то есть, именно тех частей, в которых остро нуждается Россия.

С другой стороны, аргументы «против» не менее существенны. Ким Чен Ыну выгодно продавать России старое вооружение, получая взамен деньги и оборудования для производства нового. Однако отправка солдат куда-то в Украину уже выглядит так, как будто высший северокорейский руководитель собрался таскать каштаны из огня для Владимира Путина. Риски здесь явно выше возможной выгоды. Да и китайский сосед, имеющий собственный мирный план для этой войны, явно не одобрит такое поведение.

Следует также учесть, что вся стабильность северокорейского режима держится на полной информационной блокаде. Выезд из страны разрешен лишь особо проверенным категориям граждан, и это явно не военные. Корейские военнослужащие, работники оборонных предприятий и партийные чиновники, хоть и пользуются привилегиями внутри страны, являются по сути невыездными. Как-то не верится, что в Пхеньяне рискнут отправить полноценные подразделения на войну. Страх, что кто-то из военных поделится секретами в плену, а кто-то и окажется завербованным южнокорейскими спецслужбами, должен тормозить подобные намерения.

• Несомненно, какое-то количество корейских военных есть на украинских фронтах (украинские СМИ уже сообщали о гибели шестерых северокорейских офицеров под Донецком). Северокорейская техника, мягко говоря, предмет специфический и требует каких-то «специальных специалистов» по ее обслуживанию.

Также на фронтах наверняка есть северокорейские наблюдатели из числа самых проверенных офицеров, которые учатся современным военным действиям. Такие же наблюдатели, наверное, присутствуют на обоих сторонах от самых разных государств. Речь может быть о десятках человек, а не о тысячах, которых было бы невозможно незамеченными переправить через Евразийский континент, где-то разместить и обучить.

Ведь любые иностранные подразделения нужно сначала интегрировать в российскую систему управления войсками, наладить коммуникацию, унифицировать огромное количество стандартов. Это все намного труднее, чем просто пополнить личный состав наемниками из Африки, Непала или Сирии, напоминает эксперт украинского центра «Информационное сопротивление» Александр Коваленко. По его словам, единственным доказательством участия северных корейцев в российской войне станет появление корейских пленных.

• Кстати, российские власти до сих пор не смогли решить даже вопроса возвращения домой из Сибири северокорейских лесорубов, поэтому не очень верится, что эта бюрократическая машина способна оперативно принять и отправить на войну тысячи солдат.

Самое удивительное, что в версии о солдатах КНДР заинтересованы все: Пхеньян набивает себе политический вес, Кремль еще ярче позиционирует себя как опасного военного маньяка, Пекин получает новые аргументы в поддержку своего мирного плана, Зеленский использует корейскую угрозу как предлог, чтобы попросить новую помощь для Украины, а Байден и Шольц — чтобы, наоборот, в ней отказать, попутно пугая соотечественников «ядерной эскалацией».

Хотя, разумеется, после того, как Путин молча проглотил заход украинских войск в Курскую область, ни о какой «эскалации» всерьез не приходится говорить.

Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ